Филип Кинред Дик

Короткая счастливая жизнь коричневого тапка

* * *

— Сейчас ты увидишь такое… — Доктор Лабиринт достал из внутреннего кармана поношенного плаща спичечный коробок. — Поздравь меня, я сделал самое грандиозное открытие со времен изобретения колеса. Научный мир будет потрясен!

Было далеко за полночь, в окно монотонно барабанил дождь, и Спать хотелось отчаянно.

— Ясное дело, док. — Я вплотную придвинулся к Лабиринту. — Так что у тебя на этот раз?

Док торжественно приоткрыл коробок.

На дне среди сухих травинок и хлебных крошек лежала медная пуговица.

— Эка невидаль — пуговица! Может, ты запамятовал, но твоему открытию не меньше двадцати веков.

Я протянул руку, но Лабиринт поспешно отдернул коробок.

— Это непростая пуговица, — сообщил он заговорщицким шепотом и поднес коробок к самым губам. — Давай же, давай! — заорал он во всю глотку. — Шевелись!

Ничего не произошло.

Лабиринт нахмурил косматые брови и подтолкнул пуговицу указательным пальцем.

— Лабиринт, в чем дело? Ты посреди ночи вваливаешься ко мне в дом, показываешь пуговицу в спичечном коробке и…

Потупив взгляд, Лабиринт откинулся на спинку дивана, закрыл коробок и с сокрушенным видом сунул его в карман.

— Безнадежно. Я ошибся. Пуговица мертва. Не выгорело.

— Что не выгорело? На что ты надеялся?

— Дай мне чего-нибудь. — Лабиринт обвел глазами комнату. — Дай мне… вина.

— Вот-вот, док, самое время утопить свои печали в алкоголе.

В кухне я нашел початую бутылку черри, от души плеснул в два стакана и с выпивкой в руках вернулся в комнату.

Некоторое время мы пили молча.

— Может, все-таки соизволишь объяснить, в чем дело? — наконец, не выдержал я.

Док поставил стакан, поджал тонкие губы, рассеянно кивнул. Положил ногу на ногу, достал трубку и кисет. Пустив к потолку три аккуратных колечка, он вновь извлек коробок, одним глазом заглянул внутрь. Разочарованно вздохнул и сдался окончательно.

— Не вышло, — выдавил он. — Оживитель не работает. Принцип ошибочен. Я, как ты понимаешь, говорю об Универсальном Принципе Достаточного Раздражения.

— Это еще что за зверь такой?

— Принцип открылся мне совершенно случайно. Как-то погожим летним днем сидел я на берегу реки. Припекало изрядно. Я весь взмок и собрался у же домой, как вдруг вижу… В общем, камешек у моих ног зашевелился и отполз в тень. Понимаешь, полуденный зной раздражал его.

— Что-что? Камешек отполз в тень?!

— В эту самую минуту в моей голове и зародилось понимание Универсального Принципа Достаточного Раздражения. Вот, оказывается, где начало жизни! Миллионы лет назад частицы безжизненной материи что-то потревожило, да так, что они расползлись по всей Земле. Появилась жизнь.

Значит, обзаведись я достаточно мощным источником раздражения, и мне, как Господу Богу, будет по силам создавать жизнь из мертвой материи. И я принялся конструировать. Прибор — плод многомесячных бессонных ночей — лежит сейчас в моем автомобиле. Я назвал его Оживителем. Да только выходит, что Оживитель не работает. Принцип не верен.

Док замолчал. Минут через десять, разодрав слипшиеся веки, я пробормотал:

— Послушай, док, время позднее, а мне завтра…

Лабиринт вскочил на ноги.

— Ты прав. Мне пора. До скорого.

Он направился к двери. Выглядит док на свои пятьдесят с гаком, но прыти в нем, как у тридцатилетнего. Я ухватил его за рукав только у самого порога.

— Не теряй надежды, док. Попробуй еще разок, авось прибор и заработает.

— Прибор? — Док сосредоточенно наморщил лоб. — А, Оживитель. Глаза бы мои на него не глядели! Знаешь что, купи его у меня, ну, скажем, долларов за пять, и дело с концом.

За двенадцать лет нашего знакомства он выдавал пенки и похлеще, так что на сей раз я без труда сохранил на лице невозмутимое выражение.

— Всего за пять долларов, говоришь? А почему так дешево?

— Подожди, сейчас я его принесу.

Док выскочил за дверь, проворно сбежал по ступенькам крыльца я растворился в ночном мраке. Я услышал, как он открыл дверцу автомобиля, затем охнул и выругался сквозь зубы.

— Сейчас помогу! — крикнул я и заспешил к нему.

Док силился стащить с заднего сиденья громадную железную коробку. Я ухватился за коробку с другой стороны, вместе мы благополучно отволокли Оживитель в дом и водрузили на обеденный стол.

— Так это и есть Оживитель? — спросил я, отдышавшись. — Вовек бы не догадался. Скорее, эта штука смахивает на электрическую духовку.

— А это и есть духовка… Вернее, была. Оживитель вырабатывает тепловые лучи и раздражает неживую материю. Но с оживлением покончено, я сыт этой проблемой по горло!

— Хорошо, док, хорошо. — Я достал бумажник. — Если оживитель тебе больше ни к чему, я с удовольствием его покупаю. В хозяйстве все сгодится.

Я отсчитал пять долларов и протянул ему. Небрежно сунув деньги в карман, он объяснил мне, куда засовывать неживые предметы, как пользоваться регуляторами и переключателями, что обозначают цифры на многочисленных шкалах, затем надел шляпу и отбыл восвояси.

Я остался один на один с диковинным механизмом. Пока я ломал голову, куда бы приспособить свое приобретение, в комнату впорхнула жена в ночной рубашке.

— Что происходит? На кого ты похож? Мокрый с головы до ног, а тапочки так вообще хоть отжимай. Ты что, залезал под душ одетым?

— Не сердись, дорогая, под дождь попал. Взгляни-ка лучше, какую забавную штуковину я купил у дока всего за пять долларов. Док говорит, что…

Джоан, не отрываясь, глядела на мои тапки.

— Час ночи, а ты, как дитя малое, все не угомонишься. Ставь тапки в духовку и шагом марш в постель.

— Но дорогая, это же не духовка. Это прибор для оживления…

— Поставь тапки в духовку и ложись спать, — раздраженно повторила Джоан, направляясь к лестнице.

— Иду, дорогая, иду.

Утром, когда я сидел перед тарелкой с остывшей яичницей с беконом и прикидывал, чем бы «заболеть», чтобы не ходить сегодня на службу, в дверь позвонили.

— Кого там черт принес в такую рань? — воскликнула Джоан.

Я поднялся, прошлепал в прихожую и распахнул дверь.

На пороге стоял док Лабиринт собственной персоной. Вид у него был неважнецкий: брюки измяты, лицо осунулось, под глазами круги; похоже, бедняга этой ночью так и не прилег.

— Держи свою пятерку. Отдай мой Оживитель.

Я удивленно пожал плечами.

— Как скажешь, док. Входи и забирай свое сокровище.

Он последовал за мной в комнату. Я ухватился за Оживитель. Прибор оказался теплым на ощупь.

— Оставь все, как есть! — взревел док. — Сначала удостоверюсь, что ничего не сломано, а потом заберу Оживитель к себе в лабораторию.

Я послушно отошел от стола. Док любовно погладил свое детище, открыл дверцу и заглянул внутрь.

— Тапочек?

— Господи боже мой! — воскликнул я, живо припоминая события минувшей ночи. — Я же поставил туда сушить свои тапочки.

— Тапочки? Но здесь только один.

Из кухни появилась Джоан.

— Привет, док. Что, бессонница одолела?

Мы с Лабиринтом переглянулись.

— Только один? — Я тоже заглянул в Оживитель.

Внутри стоял грязный, но успевший просохнуть за ночь тапок.

Один!

Но я же отлично помню, как положил туда пару!

— Где же второй?

Я повернулся к жене, но, похоже, ей сейчас было не до меня. Уставясь в пол, она замерла с приоткрытым ртом.

Краем глаза я уловил в углу движение. В эту секунду что-то маленькое и коричневое мотнулось через комнату и скрылось под диваном. У меня, конечно, не семь пядей во лбу, как у дока, но тут я сразу сообразил, кто, а вернее, что это такое.

— Это он! — Док едва не запрыгал от радости. — Держи, держи свои пять долларов. — Он сунул мне в ладонь мятую купюру. — Теперь даже за все золото мира я не откажусь от Оживителя!